ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
от 14 сентября 2017 г. N 18-УД17-73
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе
председательствующего Русакова В.В.
судей Фроловой Л.Г. и Зеленина С.Р.
с участием прокурора Кузнецова С.В. и адвоката Прохоровой С.А.
рассмотрела в судебном заседании от 14 сентября 2017 года дело по кассационной жалобе адвоката Моисеенко М.И. в интересах осужденного Гуна С.И. на приговор Ейского районного суда Краснодарского края от 15 июля 2016 года, апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Краснодарского краевого суда от 7 сентября 2016 года и постановление президиума Краснодарского краевого суда от 17 мая 2017 года.
Заслушав доклад судьи судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации Фроловой Л.Г., объяснения адвоката Прохоровой С.А., в поддержание доводов кассационной жалобы, мнение прокурора Кузнецова С.В., полагавшего судебные решения по делу оставить без изменения, кассационную жалобу без удовлетворения, Судебная коллегия,
по приговору Ейского районного суда Краснодарского края от 15 июля 2016 года
ГУН Сергей Игоревич, <...> судимый:
- 21 мая 2014 года по п. п. "б, г" ч. 2 ст. 158 УК РФ к 10 месяцам лишения свободы, на основании ст. 70 УК РФ к 1 году лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении, освобожден 10 февраля 2015 по отбытии наказания,
осужден по ч. 1 ст. 226 УК РФ к 3 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.
Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Краснодарского краевого суда от 7 сентября 2016 года приговор в отношении Гуна оставлен без изменения.
Постановлением президиума Краснодарского краевого суда от 17 мая 2017 года приговор и апелляционное определение в отношении Гуна изменены: смягчено наказание, назначенное по ч. 1 ст. 226 УК РФ с применением ст. 64 УК РФ до 1 года 1 месяца лишения свободы. В остальной части судебные решения в отношении Гуна оставлены без изменения.
Гун осужден за хищение огнестрельного оружия.
Преступление совершено 20 февраля 2016 года в ст. <...> Ейского района Краснодарского края при обстоятельствах, изложенных в приговоре.
В кассационной жалобе адвокат Моисеенко М.И. выражает несогласие с приговором, апелляционным определением и постановлением президиума, считает их незаконными и необоснованными; оспаривает обоснованность осуждения Гуна, утверждает, что выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, установленным судом первой инстанции, судом неправильно применен уголовный закон; полагает, что в действиях Гуна отсутствует состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 226 УК РФ, умысла на хищение оружия Гун не имел, присваивать охотничье ружье не хотел, выхватил ружье из рук Б. с целью обезопасить себя и свидетеля Н., намеревался сдать оружие сотрудникам правоохранительных органов. Не согласен с выводом суда о правомерности применения потерпевшим Б. оружия, считает, что потерпевший, находясь в состоянии алкогольного опьянения, совершил преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 30, п. "а" ч. 2 ст. 105 УК РФ в отношении Гуна и свидетеля Н., действия Гуна свидетельствуют о самообороне, он действовал в состоянии крайней необходимости. Просит приговор, апелляционное определение и постановление президиума отменить, уголовное дело в отношении Гуна направить на новое судебное рассмотрение.
Проверив материалы уголовного дела и доводы кассационной жалобы, Судебная коллегия находит состоявшиеся по делу судебные решения в отношении Гуна подлежащими отмене, а уголовное дело прекращению по следующим основаниям.
В силу ст. 401.1 УПК РФ при рассмотрении кассационных жалоб суд кассационной инстанции проверяет законность приговора, постановления или определения суда, вступивших в законную силу, то есть правильность применения норм уголовного и уголовно-процессуального закона.
В соответствии с ч. 1 ст. 401.15 УПК РФ основаниями для отмены или изменения приговора, определения или постановления суда при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке являются существенные нарушения уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела.
По данному делу допущено такое нарушение закона.
Согласно ст. 297 УПК РФ приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым. Приговор признается законным, обоснованным и справедливым, если он постановлен в соответствии с требованиями УПК РФ и основан на правильном применении уголовного закона.
В соответствии со ст. 307 УПК РФ описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей, последствий преступления, доказательства, на которых основаны выводы суда в отношении подсудимого, и мотивы, по которым суд отверг другие доказательства. В приговоре необходимо мотивировать выводы суда относительно квалификации преступления по той или иной статье уголовного закона, его части либо пункту.
Однако данные требования закона судом первой инстанции при постановлении приговора в отношении Гуна в полном объеме выполнены не были.
Согласно описательно-мотивировочной части приговора, 20 февраля 2016 года примерно в 14 часов 10 минут Гун, находясь во дворе домовладения Б. по ул. <...> в ст. <...>, будучи в состоянии алкогольного опьянения, находясь под действием внезапно возникшего преступного умысла, направленного на хищение огнестрельного оружия, из корыстных побуждений, осознавая противоправный характер и общественную опасность своих действий, схватил руками выступающий из окна на улицу ствол огнестрельного оружия и резко вырвал его из рук Б., тем самым похитив двуствольное бескурковое охотничье ружье 16 калибра, модели ИЖ-27Е N <...>. После чего Гун с похищенным огнестрельным оружием с места совершения преступления скрылся, распорядившись похищенным по своему усмотрению, чем реализовал свой преступный умысел до конца.
Между тем выводы суда о виновности Гуна в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 226 УК РФ, материалами дела не подтверждены.
По смыслу закона под оконченным хищением оружия, комплектующих деталей к нему, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств, следует понимать противоправное завладение ими любым способом с намерением лица присвоить похищенное либо передать его другому лицу, а равно распорядиться им по своему усмотрению иным способом.
Однако из материалов дела не усматривается и судом в приговоре не приведено доказательств, подтверждающих наличие у Гуна умысла, направленного на хищение огнестрельного оружия, в том числе корыстного мотива его действий и намерение присвоить указанное огнестрельное оружие, либо передать его другому лицу, а равно распорядиться им по своему усмотрению иным способом.
Осужденный Гун, не отрицая того, что выхватил ружье у производившего выстрелы Б., последовательно пояснял, что умысла на хищение оружия у него не было, выхватив из рук Б. ружье, он сказал ему, что вернет ружье завтра, когда тот протрезвеет. Полагал, что от действий Б. могли пострадать он и Н., другие жители станицы. Участковому З. он сказал, что съездит за сыном (находился уже в пути) и вернет ружье.
Свидетель Н. подтвердил указанные обстоятельства.
Свидетель З., работающий в должности участкового уполномоченного полиции, в судебном заседании показал, что Гун ему рассказал о том, что Б. вел себя неадекватно, стрелял из ружья, поэтому он забрал у него ружье, чтобы никто не пострадал. Когда он - З. звонил Гуну и сказал, что надо сдать ружье, тот ответил, что вернется из ст. Должанской, куда поехал на машине за детьми и отдаст ружье. Н. пояснял, что они пришли к Б. занять денег, тот сказал, что даст денег, они проследовали за ним, но он заперся в вагончике и начал стрелять.
Потерпевший Б. не отрицал, что 20 февраля 2016 года Гун и Н. с которыми он в этот день употреблял спиртные напитки, пришли к нему второй раз, просили 500 рублей, при этом Гун называл его "батей", "папой В." говорил, что деньги нужны, чтобы заправить автомобиль для поездки. Б. утверждал также, что Гун и Н. выбили калитку, стучали в дверь вагончика, в котором он находился, он, опасаясь за свою жизнь, открыл кухонное окно вагончика и, высунув ружье, произвел два выстрела в воздух. В этот момент Гун подбежал к окну и выхватил ружье у него из рук, после чего Гун и Н. ушли.
Отрицая то, что Гун говорил ему, что вернет ружье, когда он протрезвеет, а также объясняя наличие противоречий в своих показаниях Б. в суде ссылался на запамятование части событий из-за того, что у него имеется заболевание - атеросклероз, он "старый человек, ему семьдесят лет", в день происшедшего был "выпивши" и перенервничал, а также указывал на то, что он "глуховат" (т. 1 л.д. 225, т. 2 л.д. 75, 98).
Данные обстоятельства при оценке показаний Б. судом учтены не были.
Признавая правдивыми показания потерпевшего Б. и свидетеля П. о том, что Гун не говорил Б. что вернет ружье, когда тот протрезвеет, суд в полной мере не учел, приведенные пояснения Б. о его психологическом состоянии на момент происшедшего, о нахождении его в состоянии алкогольного опьянения, то, что он плохо слышит, а также и то, что П. во время происшедшего, согласно ее же показаниям и показаниям Б., находилась около двери вагончика, а не возле открытого окна и могла не слышать слов Гуна. При этом из показаний самой П. следует, что она в день происшедшего употребляла с Б. спиртные напитки, что также могло повлиять на ее восприятие.
Приведенные обстоятельства, а также ссылки Гуна на то, что Б. находившийся в состоянии алкогольного опьянения и произведший выстрелы из ружья без оснований к тому, намеренно умалчивает о том, что Гун обещал вернуть ему ружье, - в приговоре надлежащей оценки не получили.
Свидетель Б. - представитель администрации поселка показала в суде, что приехала к месту жительства Б. через непродолжительное время после происшедшего (Б. и П. сказали ей, что Гун и Н. ушли 5-10 минут тому назад), убедилась, что никто не пострадал. В ее присутствии Гун звонил по телефону (была включена громкая связь) и сказал, что собирается сдать ружье сотрудникам полиции. Она поняла, что Гун находится в машине, так как доносился характерный шум (т. 1 л.д. 234).
Судом обоснованно признаны правдивыми показания свидетеля Б. поскольку она является представителем администрации станицы, личных взаимоотношений с участниками происшедшего не имела.
Показания Б. о последнем обстоятельстве согласуются с показаниями Гуна и Н. последовательно пояснявших, что Гун по телефону уведомил Б. о том, что сдаст ружье в полицию, показаниями Б. и П. о телефонном звонке Гуна.
Гун и Н. в своих показаниях ссылаются на то, что Б. выходил к ним во двор, сказал, что займет денег, а в дальнейшем заперся в вагончике и неожиданно стал стрелять из ружья.
Потерпевший Б. категорически отрицал, что выходил к потерпевшим. Однако свидетель в П. в своих показаниях последовательно поясняла, что видела, как Б. выходил к Гуну и Н. во двор, говорил с ними, а затем зашел в вагончик и заперся, сказал: "сейчас я их шугану" (т. 1 л.д. 110, т. 2 л.д. 15).
Помимо этого, из показаний потерпевшего Б. и свидетеля П. которые согласуются в этой части с показаниями Гуна и Н. следует, что Гун и Н. им не угрожали дверь, только стучали в дверь и просили денег в долг, называя Б. "батей", "папой <...>", <...>.
Перечисленные обстоятельства остались без должной оценки суда.
Утверждая, что Гун и Н. "ломились" в калитку и "снесли" ее, в то же время свидетель П. в суде ссылалась на то, что не видела, как Гун и Н. оказалось во дворе дома (т. 1 л.д. 125), потерпевший Б. утверждал, что вообще не слышал, как его звали с улицы, так как глуховат (т. 2 л.д. 75).
При этом свидетель Б., первой приехавшая к месту происшествия, пояснила, что калитка во двор не была сорвана с петель.
Потерпевший Б. и свидетель П. помимо этого утверждали, что Гун и Н. с силой стучали в дверь вагончика, "ломились" в него, однако согласно протоколу осмотра места происшествия дверь вагончика повреждений не имела (т. 1 л.д. 12).
Указанные данные суд также не принял во внимание при оценке показаний Б. П., Гуна и Н. о происшедшем.
С учетом приведенных обстоятельств, следует признать, что у суда не имелось оснований сомневаться в правдивости показаний Гуна и Н. о том, что они не совершали действий, дающих основание для использования огнестрельного оружия, что произведенные Б. выстрелы из ружья были для них неожиданными, а также о том, что Гун выхватил из рук Б. ружье опасаясь, что Б. может выстрелить в него либо Н., при этом Гун обещал вернуть ружье находившемуся в нетрезвом состоянии Б. когда тот протрезвеет "проспится".
Согласно протоколу осмотра места происшествия от 20 февраля 2016 года Гун в 19 часов 07 минут (то есть в день происшедшего) приехал к опорному пункту полиции и добровольно выдал охотничье ружье (т. 1 л.д. 20 - 23).
Обстоятельства добровольной выдачи Гуном ружья не влияют на выводы о наличии либо отсутствии у него умысла на хищение этого ружья.
В данном конкретном случае на оценку действий Гуна не влияет также и то, что он перезвонил Б. и сообщил, что сдаст принадлежащее ему ружье в полицию, после телефонного разговора с участковым инспектором.
То, что он не сдал ружье незамедлительно, не свидетельствует о намерении Гуна присвоить ружье, поскольку, как установлено судом он сразу же после изъятия ружья у Б. выехал в другой населенный пункт за своими детьми (для чего и пытался занять деньги у Б.), при этом ружье Гун разобрал, чтобы им невозможно было воспользоваться и оставил у себя дома.
Б. он звонил из автомобиля, когда ехал за детьми, с участковым инспектором по телефону он разговаривал также из этого автомобиля и сообщил, что как только привезет детей, сдаст ружье.
Показания Гуна и Н. об указанных обстоятельствах согласуются с показаниями свидетеля Б., слышавшей во время звонка Гуна шум работающего автомобиля и свидетеля З. об этом же, а также о том, что Гун во время телефонного разговора обещал сдать ружье сразу же по возвращении из поездки.
Помимо этого из материалов дела следует, что на указанный момент участковый инспектор З. в опорном пункте ст. Копанская не находился и Гун в любом случае не мог сдать ему ружье отобранное у Б.
Из детализации телефонных переговоров следует, что в дальнейшем Гун перезванивал З., чтобы узнать, находится ли тот в опорном пункте, дождавшись сообщения З. о том, что тот едет в опорный пункт, Гун незамедлительно привез в опорный пункт ружье и добровольно его выдал.
С учетом совокупности перечисленных обстоятельств, Судебная коллегия приходит к выводу о том, что изначально, забирая ружье у нетрезвого Б., производившего выстрелы из ружья без оснований к тому, опасаясь, что от действий Б. могут пострадать жители станицы, Гун не имел намерения присвоить ружье (тем более корыстного мотива), либо передать его другому лицу, а равно распорядиться им по своему усмотрению иным способом, - а собирался вернуть ружье Б., когда тот протрезвеет, а после звонка участкового инспектора выдал ему данное ружье добровольно.
Суды первой, апелляционной и кассационной инстанций при принятии решения по данному делу не учли приведенные обстоятельства и приняли ошибочное решение о виновности Гуна в похищении огнестрельного оружия.
По изложенным основаниям состоявшиеся по делу судебные решения в отношении Гуна подлежат отмене, а уголовное дело прекращению на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ - за отсутствием в деянии состава преступления.
В соответствии со ст. ст. 133, 134 УПК РФ следует признать за Гуном С.И. право на реабилитацию.
С учетом изложенного и руководствуясь ст. ст. 401.13, 401.14, 401.15 УПК РФ, Судебная коллегия
приговор Ейского районного суда Краснодарского края от 15 июля 2016 года, апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Краснодарского краевого суда от 7 сентября 2016 года и постановление президиума Краснодарского краевого суда от 17 мая 2017 года в отношении Гуна Сергея Игоревича отменить, уголовное дело в отношении Гуна С.И. прекратить на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ - за отсутствием в деянии состава преступления. В соответствии со ст. ст. 133, 134 УПК РФ признать за Гуном С.И. право на реабилитацию.
------------------------------------------------------------------