ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
от 20 апреля 2017 г. N 20-АПУ17-3
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:
председательствующего - Червоткина А.С.,
судей - Истоминой Г.Н., Сабурова Д.Э.,
при секретаре - Поляковой А.С.,
с участием государственного обвинителя - прокурора Абрамовой З.Л.,
защитника - адвоката Шабанова Э.Р.,
рассмотрела в судебном заседании уголовное дело по апелляционной жалобе адвоката Шабанова Э.Р. в защиту Мусаева О.Н. на приговор Верховного Суда Республики Дагестан от 9 февраля 2017 года, которым
Мусаев О.Н. <...>, не судимый,
осужден по ч. 1 ст. 105 УК РФ (в редакции Федерального закона от 27.12.2009 г. N 377-ФЗ) к 9 годам 6 месяцам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима с ограничением свободы на 1 год с возложением ограничений и обязанностей, указанных в приговоре.
Взыскано с Мусаева О.Н. в пользу А. в счет компенсации морального вреда - 1 000 000 рублей.
Решена судьба вещественных доказательств.
Заслушав доклад судьи Сабурова Д.Э., выступление адвоката Шабанова Э.Р., поддержавшего доводы апелляционной жалобы и дополнений, возражения прокурора Абрамовой З.Л., полагавшей необходимым жалобу оставить без удовлетворения, Судебная коллегия
по приговору суда Мусаев О.Н. признан виновным и осужден за убийство С.
Преступление совершено 14 сентября 2014 года в г. <...> Республики <...> при изложенных в приговоре обстоятельствах.
В судебном заседании Мусаев вину не признал.
В апелляционной жалобе и дополнениях адвокат Шабанов Э.Р. в защиту Мусаева указывает на то, что судом не проверены доводы осужденного о нахождении его вместе с К. у себя дома в момент, когда совершалось убийство.
Ссылается на то, что потерпевший С. находился у себя в квартире с Е., который и мог с совершить убийство. В последнем слове Мусаев заявил о совершении убийства Е., однако суд не возобновил судебное следствие и не проверил версию осужденного.
Считает выводы суда не подтвержденными доказательствами, рассмотренными в судебном заседании.
Указывает, что явка с повинной Мусаевым была дана под психическим давлением и с применением физической силы со стороны сотрудников полиции, Мусаев не был освидетельствован на наличие телесных повреждений, в ходатайстве о проведении такого освидетельствования было необоснованно отказано.
По его мнению, судом не установлены и не допрошены очевидцы конфликта К., З., Е. М., не проверена причастность данных лиц к преступлению, притом, что суд изначально принял решение о необходимости допроса указанных свидетелей, а затем отказал в допросе. Поскольку данные свидетели являются гражданами иностранного государства, суд мог направить судебное поручение для их допроса.
Указывает, что вещественное доказательство - брючный ремень оказался в материалах дела непонятным образом не был составлен протокол его изъятия и осмотра, следовательно, данное доказательство является недопустимым и подлежит исключению.
Анализируя показания понятых, участвовавших при осмотре места происшествия, показания свидетеля И., первым обнаружившего труп С. делает вывод, что ремень с места преступления не изымался. Ссылается на то, что экспертным путем на ремне не были обнаружены потожировые следы осужденного. Обращает внимание, что ширина странгуляционной борозды на шее трупа потерпевшего (2 - 2,5 см) уже ширины ремня (4,5 см). Считает, что орудие преступления не было установлено, а суд необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства о назначении биологической экспертизы для установления наличия на ремне частиц эпителия кожи с шеи С.
Приводя показания свидетелей К. И. слышавших шум из квартиры С. после того, как Мусаев оттуда ушел, И. видевшей с улицы через окно тень человека в квартире С. и во дворе подозрительного парня в кепке, считает, что показаниями данных свидетелей подтверждается алиби осужденного.
Критикуя орган предварительного расследования, отмечает, что следователи не получили распечатку звонков осужденного и потерпевшего С., а суд необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства о запросе сведений о телефонных переговорах, на основе которых можно было установить местонахождении осужденного.
Имеющиеся в деле судебно-медицинские заключения не подтверждают наличие умысла на убийство, а цель и мотивы преступления не установлены, осужденный и потерпевший находились в дружеских отношениях, долговых обязательств Мусаев перед С. не имел.
Утверждает, что суд при оценке доказательств занял обвинительный уклон.
Просит об отмене приговора и об оправдании Мусаева.
В возражениях на апелляционную жалобу адвоката Шабанова Э.Р. государственный обвинитель Билалов Ш.Б. полагает приведенные доводы необоснованными.
В судебном заседании апелляционной инстанции адвокат Шабанов Э.Р. дополнительно выражает несогласие с отказом суда в удовлетворении заявленного стороной защиты в ходе судебного следствия отвода председательствующему по делу. Также обращает внимание на то, что в последнем слове Мусаев сообщил новые обстоятельства и данные о лице, совершившем убийство, что требовало от суда возобновления судебного следствия.
Изучив уголовное дело, проверив доводы апелляционной жалобы, дополнений и возражений, Судебная коллегия отмечает, что выводы суда о доказанности вины осужденного Мусаева в убийстве С. являются правильными, основаны на совокупности исследованных в судебном заседании и приведенных в приговоре доказательствах.
Так, вина Мусаева подтверждается его признательными показаниями, данными на предварительном следствии, явкой с повинной, протоколом проверки показаний на месте, показаниями потерпевшей А. свидетелей Г. И., М. К. и других, а также данными, содержащимися в оглашенных и исследованных материалах дела - протоколе осмотра места происшествия, протоколе осмотра трупа С., заключениях экспертов и других.
В ходе предварительного расследования на первоначальном его этапе Мусаев в явке с повинной, при допросах в качестве подозреваемого и обвиняемого, при проверке его показаний на месте, последовательно показывал о своих действиях по удушению ремнем С. и попытке сокрытия совершенного преступления.
Показания в ходе предварительного расследования Мусаевым давались в присутствии защитника, после разъяснения всех процессуальных прав, в том числе права не свидетельствовать против себя и о возможном использовании его показаний в качестве доказательств, в связи с чем, указанные в приговоре соответствующие протоколы следственных действий с его участием обоснованно признаны допустимыми доказательствами. Кроме того, судом просматривались видеозапись дополнительного допроса в качестве подозреваемого Мусаева, было установлено, что показания давались в присутствии защитника, добровольно, без принуждения.
Поскольку показания Мусаева объективно согласовывались с другими доказательствами, суд обоснованно их принял во внимание в той части, в которой сообщенные им сведения соответствовали другим доказательствам.
Заявления Мусаева том, что явку с повинной и последующие показания он давал под психическим и физическим воздействием со стороны сотрудников полиции судом проверены и обоснованно с приведением соответствующих мотивов отвергнуты.
Выводы суда в этой части достаточно мотивированы и являются правильными. Из исследованных судом Книги медицинского осмотра подозреваемых и обвиняемых, водворенных в ИВС и Книги учета лиц, содержащихся в ИВС, видно, что жалоб на применение со стороны сотрудников полиции физической силы Мусаев не предъявлял. О применении физического и психического воздействия Мусаев стал заявлять лишь после изменения своих показаний.
Доводы о наличии у осужденного алиби, обусловленного якобы нахождением Мусаева и К. во время совершения преступления дома у осужденного, а также довод о совершении убийства С. Е. суд обоснованно расценил способом защиты, так как данные доводы опровергаются совокупностью собранных по делу доказательств.
Вывод суда о виновности осужденного сделан не только на основе его показаний в ходе предварительного расследования, а на основе совокупности всех исследованных доказательств, получивших в приговоре надлежащую оценку.
Отсутствие в протоколе осмотра места происшествия указания об изъятии брючного ремня судом обоснованно признано технической ошибкой. Из фототаблицы к протоколу осмотра места происшествия и протокола осмотра трупа С. видно, что ноги трупа с обхватом поясничной области тела перевязаны кожаным ремнем. Из показаний следователя А. понятых Р. Ф., эксперта Г. следует, что ремень в действительности был на трупе и был изъят следователем в помещении морга. Мусаев в судебном заседании при предъявлении ему указанного ремня подтвердил, что он принадлежит ему (т. 8 л.д. 57). Противоречие в описании цвета ремня судом уговорено.
Отсутствие потожировых следов на ремне не опровергает выводы суда о том, что именно данный ремень явился орудием убийства. При этом, исходя из показаний Мусаева, указанный ремень он протирал тряпками с целью устранения своих следов.
Заявленные ходатайства судом разрешались в установленном законом порядке, после заслушивания мнений участников процесса, принятые решения мотивированы, а отказ в удовлетворении того или иного ходатайства при соблюдении процедуры его разрешения не может расцениваться как ущемления прав одной из сторон, проявление необъективности. При этом отвод председательствующему по делу разрешен в совещательной комнате и мотивирован. Оснований для отвода не имелось.
Согласно выводам судебно-медицинского эксперта, смерть С. наступила в результате сдавления органов шеи петлей (удавление) с развитием механической странгуляционной асфиксии. Данное повреждение расценивается как тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни.
Этим же экспертным заключением и показаниями эксперта Г. не исключается, что удушение С. производилось ремнем, которым были перевязаны его ноги и который был изъят при осмотре трупа.
С учетом изложенного, доводы жалобы о неустановлении орудия преступления, являются необоснованными.
Неполноты судебного следствия суд обоснованно не усмотрел. К. З., Е. и М. в качестве свидетелей обвинения или защиты в обвинительном заключении не значились, сторона защиты, заявлявшая ходатайство о их допросе, явку данных лиц не обеспечила, из обстоятельств дела видно, что названные свидетели покинули квартиру С. до совершения преступления и очевидцами убийства Мусаевым С. не были.
С учетом изложенного, а также положений ст. 252 УПК РФ, отсутствие допросов данных свидетелей не повлияло на законность и обоснованность приговора.
Показания свидетелей И. и К., слышавших шум из квартиры С. не опровергают правильность выводов суда о доказанности вины Мусаева в убийстве потерпевшего, сделанных на основе всей совокупности исследованных доказательств.
Согласно описанию преступного деяния, установленного судом, преступление Мусаевым совершалось 14 сентября 2014 года в промежуток времени с 10 час. 00 мин. до 21 час. 00 мин. Свидетель К. слышал скрип за дверями 14 сентября 2014 года около 12 часов, т.е. во время совершения преступления Мусаевым. Свидетель И. слышала шум за дверями 15 сентября 2014 года около 17 часов, однако, исходя из заключения судебно-медицинской экспертизы, С. почти за сутки до этого был уже мертв.
Таким образом, нарушений УПК РФ, влекущих отмену или изменение приговора, судом не допущено.
Содержание последнего слова Мусаева не содержит каких-либо данных или сведений, ранее неизвестных суду. В нем Мусаев повторил свою позицию по делу, непричастность к содеянному и совершение убийства одним из ранее указываемых лиц, в связи с чем, оснований для возобновления судебного следствия не имелось.
Проверив и оценив каждое из положенных в основу обвинения доказательств с точки зрения относимости, допустимости и достоверности, судом сделан правильный вывод о виновности осужденного и о доказанности его вины в убийстве потерпевшего.
Как установлено судом, во время ссоры, возникшей между Мусаевым и С. по поводу высказанного последним обещания обратиться в полицию с заявлением по поводу его избиения со стороны четверых лиц, к этому времени ушедших из квартиры С. осужденный с целью убийства своим брючным ремнем стал сдавливать шею С. что привело к механической странгуляционной асфиксии, от чего последовала смерть С.
Характер действий осужденного, способ примененного насилия, как правильно отмечено судом, свидетельствует о наличии прямого умысла на убийство.
При этом конкретные действия осужденного судом установлены и указаны в приговоре.
Характер взаимоотношений Мусаева с С. до совершенного убийства не опровергает правильность выводов суда об установленном мотиве содеянного.
С учетом изложенного действия Мусаева правильно квалифицированы по ч. 1 ст. 105 УК РФ, как убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку.
Наказание, как основное, так и дополнительное, Мусаеву назначено в соответствии с требованиями закона, с учетом установленных обстоятельств дела, характера и степени общественной опасности совершенного преступления, отнесенного к особо тяжким, смягчающих и отсутствия отягчающих наказание обстоятельств, данных о личности, влияния назначаемого наказания на его исправление.
Все влияющие на наказание обстоятельства, судом учтены в полной мере. Размер наказания определен с учетом положений ч. 1 ст. 62 УК РФ.
Оснований для применения положений ст. ст. 64 и 73 УК РФ суд обоснованно не усмотрел. Не находит таких обстоятельств и Судебная коллегия.
Таким образом, назначенное наказание, как по своему виду, так и размеру, отвечает всем требованиям закона, выводы суда мотивированы.
На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, Судебная коллегия
приговор Верховного Суда Республики Дагестан от 9 февраля 2017 года в отношении Мусаева О.Н. оставить без изменения, апелляционную жалобу адвоката Шабанова Э.Р. - без удовлетворения.
------------------------------------------------------------------